Едва ли найдется в русской истории имя более значимое, чем имя киевского князя Владимира Святого, Крестителя Руси. Уже древнерусские книжники называли его Равноапостольным, ибо подвиг князя Владимира вполне соизмерим с апостольским: великая страна, Русь, его стараниями освещена была светом христианской веры. В 988 году Русская земля приняла христианство в качестве официальной, государственной религии, и это событие на тысячелетие определило весь ход нашей истории.

     Владимир родился около 962 года. Он был сыном киевского князя Святослава Игоревича и Малуши, рабыни матери Святослава княгини Ольги. Рос он в Киеве, при дворе своей бабки. Несмотря на то, что княгиня Ольга была христианкой, Владимир воспитывался в языческой религии, о которой мы знаем, в частности, из воспоминаний арабских путешественников, бывавших на Руси. Один из них, ибн-Фадлан, описал похороны знатного руса, которые сопровождались отвратительными и мерзкими церемониями: вместе с умершим  в могилу клали убитого коня, какие-то предметы и вещи, отправляли в загробный мир в принудительном порядке  и жену. Причем, ибн-Фадлан сообщает, что при этом имели место настолько гнусные церемонии, что он, араб-мусульманин, не может их описать. Из одного этого свидетельства видно, что язычество — это вещь очень страшная и далеко не столь романтичная, как это многие пытаются представить сегодня в разного рода популярных изданиях. Перед походом на Дунай князь Святослав разделил Русскую землю между своими сыновьями. После гибели отца они стали княжить в своих землях совершенно самостоятельно. Между Ярополком и Олегом началась война, в результате которой Олег погиб. Напуганный этим известием Владимир бежал из Новгорода «за море» к варягам. Спустя некоторое время во главе наемного варяжского войска он вновь появился в Новгороде, захваченном к тому времени наместниками Ярополка. Так началась война между Владимиром и его братом. Успех в войне сопутствовал Владимиру. Некий предатель из окружения Ярополка по имени Блуд уговорил киевского князя  прекратить сопротивление и сдаться на милость брата. И Владимир решился на братоубийство. С этого злодейского убийства и начинается киевское княжение Владимира, которое продолжалось долгих тридцать семь лет.

     Летописцы не жалеют черных красок, изображая Владимира до принятия им христианства. Он был жесток, злопамятен и вообще наделен самыми разными пороками, среди которых, прежде всего, называют непомерное сластолюбие. У Владимира той поры было пять жен. Одну из них, полоцкую княжну Рогнеду, он насильно сделал своей супругой, начав войну с ее отцом, полоцким князем Рогволодом, после того как Рогнеда гордо отвергла его предложение вступить в брак. Другой женой Владимира стала вдова убитого им Ярополка, некая гречанка, бывшая прежде монашенкой и привезенная в Киев князем Святославом, пораженным ее красотою. Помимо законных жен, князь имел сотни наложниц. «Ненасытен был в блуде, приводя к себе замужних жен и девиц растлевая»,- так с осуждением писал о Владимире летописец. Князь поначалу был убежденным язычником и ярым противником христианства. Вскоре после вступления в Киев он устроил на холме возле своего дворца настоящий языческий пантеон — поставил изваяния языческих богов: Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симрагла и Мокоши. Однако эта языческая реформа, изменившая лишь внешнее обличье старых богов, не могла удовлетворить Владимира. Его личный путь  привел к пониманию того, что никакие пиры и жертвоприношения, самые изысканные и неслыханные удовольствия не способны заполнить ту пустоту в его душе, которая с каждым днем становилась все тяжелее. Крайности языческой безнравственности усиливали впечатление духовного тупика. Это чувствуется в словах самого Владимира, сказанных им уже после крещения. Их приводит летописец Нестор: «Аки зверь бях, много зла творях в поганьстве живях, яко скоти, наго».

     Обычно историки делают акцент на политический расчет князя Владимира при выборе другой веры. Но ключевое место в деле отказа киевского князя от язычества занимал личный духовный поиск. Он был натурой религиозной, ищущей истину. И это было главным, что заставило Владимира искать новую веру для себя и своего народа. К князю стали приходить послы. Одними из первых были иудеи. Им  Владимир отвечал, что не желает принимать веры, которая приводит потом к потере отечества. Беседовал киевский князь также и с мусульманами.  Ислам прельщает поначалу сластолюбивого князя возможностью многоженства и обещанием рая, в котором правоверные  услаждаются преизобильными благами в обществе гурий  (вечно юных дев,  служащих наградою правоверным в раю). Однако, как говорит летописец, временно победила другая страсть: узнав, что Коран запрещает употребление вина, Владимир произносит историческую фразу: «Руси веселие есть пити». От западного христианства, очевидно, Владимира отталкивало требование полного подчинения папе римскому  как земному владыке христианского мира. Беседовал князь и  с монахом-философом, пришедшим из Византии. Этот миссионер,  показал Владимиру икону Страшного Суда,  наглядно продемонстрировав ему  посмертную судьбу грешников и праведников. Затем Владимир отправил послов в разные страны, и эти послы подтвердили его впечатление. Летопись нам говорит об ошеломленном состоянии послов Владимира после православного богослужения в соборе Святой Софии в Константинополе, столице Византии. Однако, даже после положительного ответа послов, совпавшего с реакцией самого Владимира на Православие, Владимир все еще не торопится принимать крещение.

      Причина этого - сложные политические взаимоотношение Руси и Византии, в которой в 987 году  вспыхнул мятеж и императоры стали просить помощи у Киева. Владимир согласился помочь, а в награду попросил в жены сестру императоров Анну. Это был и дальновидный поступок, который бы возвел Русь на новый политический и геополитический уровень, но и дерзость для византийцев – принцессы крови не выходили замуж за варварских государей-язычников. Поэтому вскоре после победы над мятежниками византийцы «забыли» об обещании. Вспомнить о нем пришлось, когда Владимир осадил Херсонес и пообещал вскоре осадить и Константинополь. Но это как бы внешняя канва событий, за которой стоит какая-то гигантская духовная борьба за душу самого князя, за судьбу его державы. Князь явно увлекся политической стороной своего религиозного дела. Поэтому неизбежно было вмешательство Промысла Божия, чтобы кризис разрешился, и политический расчет перестал бы доминировать в сознании князя. Поэтому, когда уже прибыла в Херсонес принцесса Анна, и Владимир торжествовал победу, произошло чудо вразумления: Владимир ослеп. И прозрел лишь тогда, когда принял крещение. Он прозрел физически и духовно. И дело его обращения совершилось в итоге не человеческим мудрованием, а силою Духа Святаго. Из купели к алтарю для венчания с Анной вышел уже совсем другой человек, каким мы и видим в дальнейшем Святого Владимира, ничего не сохранивший в себе от прежнего языческого облика. Чтобы понять все величие подвига  князя Владимира, нужно оценить его до крещения: он  был братоубийцей, приносил человеческие жертвоприношения, пьяные оргии были привычным времяпровождением  его дружины. Но в результате глубочайшего переворота в душе князя, из бездн ада он сумел подняться к Богу. В этом святость равноапостольного князя Владимира, осознавшего ту бездну бездуховности, в которую ввергает язычество, и сумевшего найти выход из этой пропасти, не только обратившись к истинному Богу, но и приведя за собой весь свой народ.

     Принятие христианства совершенно изменило князя Владимира. Нет сомнений, что он искренне и всей душой принял новую веру. Владимир деятельно занимался распространением веры, крестил народ по землям, подвластным ему, строил церкви, назначал духовных. Для прочного укрепления новопринятой веры князь распространял книжное просвещение и с этой целью в Киеве и в других городах приказал набирать у значительных домохозяев детей и отдавать их в обучение грамоте. Таким образом на Руси, в каких-нибудь лет двадцать, возросло поколение людей, по уровню своих понятий и по кругозору своих сведений далеко шагнувших вперед от того состояния, в каком находились их родители; эти люди стали не только основателями христианского общества на Руси, но также проводниками переходившей вместе с религией образованности, борцами за начала государственные и гражданские. Летописец говорит, что матери, отпуская детей в школы, плакали о них, как о мертвых.Владимир после крещения является чрезвычайно благодушным. Проникнутый духом христианской любви, он не хотел даже казнить злодеев, но потом, с совета бояр и городских старцев, установил наказывать преступников только денежною пенею — вирою, рассуждая при этом, что такого рода наказание будет способствовать умножению средств для содержания войска. Сохраняя племенную славянскую веселость, Владимир примирял ее с требованиями христианского благочестия. Он любил пиры и празднества, но пировал не с одними своими боярами, а хотел делиться своими утехами со всем народом — и со старыми и малыми; он отправлял пиршества преимущественно в большие церковные праздники или по случаю освящения церквей (что в то время было памятным событием). Он созывал народ отовсюду, кормил, поил всех пришедших, раздавал неимущим потребное и, даже заботясь о тех, которые почему-нибудь сами не в состоянии были явиться на княжий двор, приказывал развозить по городу пищу и питье. Но такое мирное препровождение времени не мешало ему, однако, воевать против врагов.

     В торжественный момент крещения русского народа Святой Князь, объятый священным восторгом, произнес замечательную молитву: «Боже, сотворивый небо и землю! Призри на новыя люди сия , и даждь им уведети Тебе, истиннаго Бога, якоже уведеша страны хрестьянския, и утверди в них веру праву и несовратну, и мне помози, Господи, на супротивнаго врага, да надеяся на Тя и на Твою державу, побежю козни его». Молитва эта заключает в себе заветы Святого князя Владимира русскому народу. Какие же это заветы?  Первый завет – это познание Бога через веру в Бога, надежду на Бога, любовь к Богу и к ближним ради Бога. Такое познание Бога ведет к конечной цели христианства — Богообщению  через молитву и таинства церковные.  Второй завет — завет нерушимого хранения  православной веры и твердого, непоколебимого стояния в ней, несмотря ни на какие соблазны и испытания, вплоть до готовности жизнь свою отдать за нее. Третий завет говорит о необходимости неустанной борьбы со злом, гнездящимся прежде всего в душе самого человека — со своими греховными страстями и похотями,  а затем и со злом в окружающей жизни.  Но всю надежду на победу в этой борьбе человек должен возлагать на Бога: всякая самоуверенность, всякое «самонадеяние» в этой «брани» всегда карается поражением нашим и торжеством врага. Нужно ли говорить, как хорошо помнил и исполнял русский народ в лице своих многочисленных лучших представителей  эти священные заветы на протяжении всей своей прежней, почти тысячелетней истории!

     Не пора ли и нам вспомнить  все эти священные заветы нашего Просветителя? Вспомнить о временности и бренности всего земного и не быть чрезмерно привязанными к земным благам, удовольствиям и наслаждениям? Порассуждать о том, что позволило поколебать веру и преданность нашему Святому Православию в душе русского человека? Ведь многие у нас запутались в сетях модных идей равноправия  всех «вероисповеданий».  Некоторые лица пытаются возродить язычество, забывая, что оборачивается это самым трагическим образом. Начинается все с гороскопов, китайских календарей, купальских хороводов, а заканчивается самым неприкрытым сатанизмом с ритуальным блудом и человеческими жертвоприношениями, что сегодня уже встречается снова. Иные попались на удочку всякого рода бесчисленных сектантов, начиная с баптистов и адвентистов и заканчивая такими, у которых вообще ничего, кроме названия, христианского нет. А некоторые погрязли в бреднях теософии, оккультизма, спиритизма и т. п. «суррогатов» религии и разных тайных организаций. Выполняем ли мы третий завет Святого Владимира о непримиримой борьбе с диавольским злом, когда в сердцах затмились православные истины и каждый сам определяет, где добро, а где зло? Пусть на эти вопросы ответит  совесть каждого из нас.